на главную
От автора
Древнерусская литература не знала стихов. В отдельных ее произведениях существовали элементы стиха фольклорного - песни, поговорки. И лишь в 17 веке на Руси начал развиваться литературный стих. Пожалуй с этого же времени появляются рассуждения о месте поэзии, ее предназначении, а так же первые критики. Сами же поэты, невзирая ни на что, ищут все новые и новые формы стиха. Создаются целые течения и направления в поэтике. Кто-то ее хоронит, кто-то возрождает на новой волне.
Еще А.С. Пушкин говорил о том, что в недалеком будущем стихотворцам придется искать новые формы. "Думаю, что со временем мы обратимся к белому стиху. Рифм в русском языке слишком мало, одна вызывает другую".
Ах, как лукавил при этом Александр Сергеевич, понимая, что никак не может соперничать сухой верлибр с живым ритмом ямба или хорея.
Как мы сегодня можем наблюдать, его предсказания, в общем, не сбылись. Хотя белый стих все же занял свою нишу в общем океане поэзии.
Немногим позже этой же темы в своем "Опыте верлибра" коснулся К.М. Симонов, но уже с явным оттенком иронии.
Так что же такое стих и поэзия вообще? Мысли, переданные в слове, облаченном в определенную форму? И в форму ли, если речь идет о белом стихе?
На этот счет существует огромное количество мнений.
Вот что гласит нам формула Кольриджи : "Поэзия есть лучшие слова в лучшем порядке; по определению Потебни - "Поэзия есть явление языка или особая форма речи"; существует еще одно определение "Поэзия - высшая форма разговорной речи".
Ни одно из вышеперечисленных высказываний не противоречит другому, они как бы дополняют друг друга. Но ни с одним из них я полностью согласиться не могу. Все высказывания и все критические замечания относительно поэтов и поэзии сводятся, по большей части, только к разбору слов, речи, формы стиха. А меня в стихах, в первую очередь, волнует душа поэта, его внутренняя сущность. Какое из определений поэзии выражает ту мысль, что "поэтом невозможно стать, им нужно родиться"? А поэзия, на мой взгляд, это, прежде всего состояние души человека, а уже потом речь и форма.
Ну и второй немаловажный вопрос, споры вокруг которого ведутся веками и который волнует меня, пожалуй, не меньше, чем других. Это предназначение поэзии.
Существует два противоположных мнения по этому поводу: "искусство для искусства" и "искусство для жизни". На мой взгляд, первое так или иначе вытекает из второго.
Каждый пишущий начинал творить "не ради того чтобы", а, скорее всего "потому что". Первая необходимость что-то написать возникает из желания выразить свои чувства, излить на бумагу избытки боли или радости. И лишь потом приходит осознание того, что ты подошел к той черте, когда можешь поделиться всем этим с людьми. И здесь понятие "пишу для себя" переходит в понятие "искусство для жизни", то есть для других.
Любой человек, который вкладывает в свои произведения душу и чувства, делится ими с окружающими. И лишь немногим удается облечь их в особую форму, найти "свое слово". Да, оно может быть понято и принято лишь единицами. Вот это я и называю "творить не только для души, но и искусства ради". В этом и отражается понятие - "искусство для искусства". Но и то и другое имеет право на существование.
Из философских законов диалектики мы знаем, что количество неизбежно должно перетекать в качество после накопления критической массы. Но на каком этапе это произойдет, и произойдет ли вообще - вопрос времени.
Я сегодня только-только перешел тот рубеж, когда могу сказать, что стал писать не только для себя. Необходимость просто излить свои чувства переросла в необходимость поделиться ими с ближним. Заставить людей сопереживать и думать.
Вот на этой волне я и решил выпустить в свет небольшой сборник своих стихов. Его название, по-моему, полностью соответствует содержанию. Хотелось бы верить, что мой куст шиповника, не только уколет и расцарапает, но и залечит своими плодами некоторые сердца.
Хотя, основная идея, скорее всего, именно уколоть, заставить людей встрепенуться, и задуматься.
В одном моем стихотворении есть такие строчки:
Уколоть сердца людские
Так, чтоб новым пульсом бить.
Эй! Проснитесь! Ведь Россия
Только вами может жить…
Я, конечно, не исключаю даже такого поворота событий, что когда-то мой колкий куст не только расцветет и принесет плоды, но и перерастет в прекрасную бархатистую розу. Хотя, повторюсь вновь, содержание для меня всегда стояло выше формы, каких бы вопросов это не касалось. Ну а о том, что же у меня все-таки получилось, судить не мне, а вам, мои дорогие и немногочисленные читатели. И если все же кого-то мой стих уколол, буду рад услышать на этот счет любое мнение.
С уважением Виталий Никитин.
* * *
В забытом Богом дальнем захолустье,
Где нет дорог и направлений нет,
Пусть не великий, не великорусский,
Но все ж живет в моей душе поэт.
* * *
Я шелкопер селенского масштаба.
Мой космос - переулок в три двора.
Здесь женщин называют грубо - "баба"
И подают на опохмел с утра…
* * *
Лето, утро, пенье птицы,
Голубое в просинь небо.
Лес, окраина станицы,
Стол, стакан, краюха хлеба.
Запах сена или чая,
Рев коров и свист кнута.
Музыка села простая,
Да мелодия не та…
* * *
Душа пытается творить,
А тело почему-то ноет.
Приходится его кормить,
Оно ведь бренное - земное.
* * *
Собрать бы чувства все в кулак
Да двинуть им по наглой роже.
Вот только чувства бьют не в такт.
"Подставь щеку" - мне шепчет Боже,
А дьявол - "Истина дороже".
И в унисон - "Да будет так".
* * *
Можно где-то укрыться от слова и взгляда,
Но от мыслей своих не сбежать никуда.
Вновь мечтаю о рае в предчувствии ада,
Провожая попутно туда поезда….
* * *
Непреложные истины
В жизни очень важны,
Только вот мои мысли
Никому не нужны.
На огромном винчестере -
Каплей в море стихи.
Мир, погрязший в бесчестии,
Умножает грехи.
* * *
Сижу смотрю в свое окно
Сквозь прутья, гнутые как соты.
Внутри комфортно и тепло,
Снаружи дождик бьет в стекло.
А на душе не весело,
Опять Господь раздал все квоты.
* * *
О любви иль возвышенно,
Иль вообще ничего.
Ведь Господь создал женщину
Из ребра моего…
* * *
Я ворона в голубиной стае
Или голубь в стае воронья?
И задача вроде бы простая,
Только не найду ответа я…
* * *
Салон, работа, стол и ручка.
Стопа исписанных бумаг.
Лист белый, сверху закорючка,
Уныние - недобрый знак.
И снова стол, бумаги ворох,
Косые строчки на листах.
О время, время - страшный ворог,
Снег белый сединой в висках…
* * *
Все уже давно перерифмовано,
Тем нетронутых, пожалуй, тоже нет.
Только все же чем-то очарованный,
Вновь пишу - ведь я в душе поэт.
Пусть клеймят по поводу, без повода.
Говорят, что занят весь Парнас.
Но еще держу в руках тот повод я,
На конце которого - Пегас.
Сон
Мне ночью снился звездный крест
И я, летавший в поднебесье.
И колокольной звонкой песней
Звучал в округе благовест.
Душа моя парила, пела,
Неслась к неведомым мирам.
Достигла высшего предела,
Но кто-то дернул удила.
Ослушаться она не смела
И в тот же миг вернулась в тело.
* * *
Вы мне сказали: стих мой заштампованный
И в каждой строчке виден плагиат.
Покаюсь, на созвучья не богат,
Но мои вирши все же не ворованы.
И мне милее рифма во сто крат,
Чем белый стих, сухой и нерифмованный...
* * *
Что-то на лирику вдруг потянуло,
Что-то взгрустнулось на сердце чуть-чуть.
Весь горизонт пеленой затянуло,
Солнце как будто решило уснуть.
Осень тихонько царапает в двери,
Желтой парчою укутала лес.
Лето уходит, а я все не верю,
Жду от природы, как в детстве, чудес.
* * *
Не ангел я, но матом не ругаюсь,
Не херувим, но ведь почти не пью.
Я Человеком быть всю жизнь стараюсь
И ближнего, мне кажется, люблю.
Понятия все в мире относительны,
Я для кого-то сущий сатана.
И кто-то в спину бросит мне презрительно:
Ну как с таким еще живет жена?
* * *
Ты притомился, мой Пегас,
С галопа перешел на шаг.
Пока молчит моя душа,
Идем по жизни не спеша.
За эту жизнь, пусть без прикрас,
Потомки лишь осудят нас.
* * *
Лист бумаги, ручки скрип -
Я творю. Огня, огня!
И души чуть слышный всхлип:
- Что ж ты мучаешь меня…
* * *
Ах, как легко стихи чужие править.
То рифму вставил, то строфу подчистил.
А то и вовсе зачеркнул - негоже.
Но вот тщеславие частенько все же гложет.
К моим бы знаниям прибавить эти мысли…
Увы, творить себя нельзя заставить.
* * *
Плохие люди стихи не пишут,
Плохие люди их не читают.
Пусть кто-то скажет: - Сорвало крышу,
Пусть скажут: - Вновь в облаках витают.
Да, мы больны этой странной болью,
Да, этим вирусом мы заразны.
Мы этот вирус зовем любовью,
А вы назвали его проказой…
Быть может, все назовете блажью,
Но я опять повторю вам это:
Вот если так заболел бы каждый,
Давно б здоровой была планета.
Из цикла "я и море"
* * *
Стихи и стихия,
В одной лишь букве разница.
Пишу вам стихи я,
Волною море дразнится.
Рождает стихия
В душе и боль, и праздники.
Слагаю стихи я -
Они, как люди, разные.
Вот камни сухие,
А там лишь только мокрые.
Умолкнет стихия,
Мир розовый за стеклами.
* * *
Парили чайки над водой,
Гудел прибой, катили волны.
И пляж был массою сплошной
Был тел людских как улей полон.
И волны бились в берега,
Шумели камни под напором.
А я читал Пастернака
Толпе людской немым укором.
* * *
Лето, солнце, пляж, песочек,
День июльский, зной с утра.
Тело, тело, много очень..
Слева голая скала.
Волны, галька, шум прибоя.
Катер белый, параплан.
Море - сине-голубое.
Небо - словно океан.
Весь пейзаж однообразен,
Гул, как будто в улье пчел.
Чем же отдых мой прекрасен?
Я Цветаеву прочел…
* * *
Какая синь, какая даль,
Весь горизонт сплошное море.
Лишь белых облаков вуаль
Закрыла пеленою горы.
Ликуют чайки над водой,
Вновь разыгралась непогода.
Шумит раскатами прибой,
А сверху синь, синь небосвода.
Здесь край земли моей родной,
А дальше взору, море синее.
Как мне воспеть, какой строкой,
Любовь свою к моей России?
* * *
Бьются волны в подножья скал
И гудят пионерским горном.
Прав был тот, кто тебя назвал,
Море синее, морем Черным.
* * *
Быть может, я паяц и шут,
Смотрю на мир сквозь стекла.
Но всей душой я там и тут,
Тяну, как губка мокрое.
Конечно, я плохой артист.
Но верьте, что для ближнего,
Что есть в душе, на чистый лист
Готов из губки выжать я.
* * *
Пока живем, нас просто нет.
Придет признанье после смерти.
Умрешь, заметят - был поэт,
Корпел, как мог, нес людям свет
И сгинул в этой круговерти.
* * *
Пройдут года, а может, и столетия,
Разрушатся дома, снесут кварталы.
И кости наши превратятся в прах.
Изобретут таблетки долголетия,
Построят внуки звездные порталы.
А я в своих останусь жить стихах…
* * *
Я вновь пишу…
И это что-то значит.
Хотя душа сейчас все больше плачет.
И пусть другим сопутствует удача,
Мой звездный час еще мне не назначен.
И если за глаза вовсю судачат,
Что мой Пегас заезженная кляча,
Не обернусь, не дам задире сдачи,
Щеку подставлю, как Иисус назначил.
Я просто не умею жить иначе.
Поэтому - я вновь пишу…
* * *
Во мне звучит есенинский мотив.
Вы в нем найдете корни плагиата.
Но я, за хвост Пегаса ухватив,
Взнуздал его - лети, мой конь крылатый.
В полете землю взглядом охватив,
Я вижу то, что раньше видел он.
Все тот же лес, и луг, и те же хаты,
И Русь сермяжную объемом в три обхвата,
Согбенную под тяжестью времен…
Во мне живет есенинская грусть.
Она на части душу рвет мою.
Ведь Родину я, как и он, люблю
И место я готов отдать в раю,
Лишь только бы моя сияла Русь…
* * *
Я плагиатом не болею,
Стихи слагаю - как умею.
Быть может, рифма не точна
И часто ритм не в унисон.
Но правда жизни в них видна,
Где явь порой страшней, чем сон.
* * *
Сменилась власть, и все у нас в порядке.
Витрины, полные колбас, и пиво в ряд.
И в гаражах не сивые лошадки,
У некоторых "мерины" стоят.
Не спорю я, жизнь в чем-то стала краше.
Но мы в той гонке как-то проглядели,
Как сильно, как безбожно оскудели,
Нет, не карманы, души - души наши…
Глобализация
Как зачарованный у края пропасти,
Стою у глобуса одной страны.
Вы возмутитесь: - Что за проповедь,
Ведь глобус - карта всей Земли.
Но фора есть у сатаны….
* * *
Затянулось небо пеленою,
Видно, там Всевышний загрустил.
- Господи! Что будет со страною?
У него я мысленно спросил.
Бог заплакал - дождь заморосил.
* * *
На Руси всегда такое было:
Кто-то пашет, ну а кто-то ест.
Только вот над свежею могилой
Деревянный всем поставят крест.
* * *
Ну что мы все ругаем президента
И Думу кроем русским матерком,
Не замечая одного момента,
Что свое рыльце обросло пушком…
* * *
Деньги, карты, женщины,
Дьявольский искус.
Времена изменчивы,
Карты переменчивы.
Русь "шестеркой" мечена.
Кто ж в колоде туз?
Карты, власть и женщины,
Голосую - "за".
Времена изменчивы,
Карты переменчивы.
Утро - мудрей вечера.
Шесть побьет туза.
* * *
Революции перекрасили,
Блещут всеми цветами радуги.
В прошлом веке все было красное,
Разноцветьем нас нынче радуют.
Льется ложь, как водица талая,
Врут политики и пиарщики.
Только кровь проливают алую,
Как и прежде, солдаты-мальчики…
* * *
Мерз солдатом на сопках Армении,
А лечился под солнцем Грузии.
Растащили Державу жменями,
Тюбетейками да картузами…
* * *
Я что-то забыл там, на сопках Армении,
Мне кажется, что-то я там потерял.
И я не открою, быть может, Америки,
Сказав, что я Родину там защищал.
Не эту Россию, не край Краснодарский,
Огромный, великий Советский Союз.
Который, увы, в одночасье распался.
И в память о службе той давней остался
На сердце мне давящий камешком груз.
Ну что же забыл я на сопках Армении?
И что потерял я в той горной глуши?
Вы, может быть, мне никогда не поверите -
Остался в горах тех кусочек души…
* * *
Был и я рядовым, но не стал генералом.
Что ушло безвозвратно - назад не вернуть.
Присягнул я Отчизне под знаменем алым,
Трудно душу теперь в триколор завернуть…
* * *
Как у Блока скифы щит держали,
Так и нам пора стать в общий ряд.
Снова над великою державой
Стаи черных воронов кружат…
* * *
Отчитались думцы нам на сессии,
Что доход растет сейчас в прогрессии.
Опустили вопрос малый - риторический:
Наш - в простой, у них - в геометрической…
* * *
Не выше он ни верою, ни духом
И в знаниях его ль равнять со мной.
Да только вот его бумажник пухлый,
А я по миру топаю с сумой….
* * *
Ты построил трехглавый дворец,
Чтоб возвыситься в серой среде.
Помню я, мой гордился отец
Тем, что жил в пятистенной избе…
* * *
Товарищем я прожил четверть века,
И лозунг в жизни был всегда один.
Хотел я в каждом видеть Человека.
Лишь Бог мне был Всевышний Господин.
Летят стрелою вечности года
И бьют все больше по спине да в лоб.
Все, кто при "бабках", нынче господа.
А я по логике выходит кто - холоп?
* * *
Моим соратникам, которые на ты
С людьми большими, Президентом даже:
- Мы все уйдем, возложат нам цветы,
И слово доброе, быть может, кто-то скажет.
И вот тогда, достигнув тех высот,
Под куполом бездонным неба синего.
Что скажете, "рабы своих господ",
Вы в оправданье матушке России…
* * *
Серп и молот на свалку,
Герб - с двуглавым орлом.
Жить с начала начнем,
Все устои на слом.
Но хорошего жалко…
Моей России
У Лермонтова ты немытая,
А у Зиновьева с клюкой.
Растоптанная и забытая
Махнувшими тебе рукой.
Девчонка в старом сарафане,
Худым подвязана платком.
А может, истина в стакане,
Утопленная мужиком.
Пусть кто-то назовет уродиной
В угарном пьяном кураже.
Любовь и боль моя, ты Родиной
Всегда останешься в душе.
* * *
Ты так часто ругаешь страну, ту в которой живешь,
И судьбу проклинаешь, за то, что родился в России.
Ты сидишь за столом и сивуху стаканами пьешь,
А другой молча тянет тот воз, что ему не по силам.
Не спеши проклинать мир, в котором так плохо тебе,
Лучше встань и молчком сделай малое доброе дело.
Ты ведь сам и маляр, и кузнец, и сапожник судьбе.
Так возьми и покрась свою черную полосу белым.
* * *
Если б каждый был немного свят
И к добру бы хоть чуть-чуть стремился.
То в историю бы не попал Пилат,
Ну а Гитлер бы и вовсе не родился…
Шиповника куст
Писать! Писать и "никаких гвоздей"
Не славы ради, просто для людей.
Не спать, порою ночи напролет.
Схватить тот миг - души своей полет.
Строка к строке, в корзину три листа,
Но жизнь без творчества бывает так пуста…
Шлифуют мэтры грани у алмаза,
Оправу ставят золотую для показа.
И мне кричат: - Чего же ты достиг?
Свой стих ершистый взял бы да подстриг.
Должна быть правильною форма у куста,
Здесь формула банальна и проста.
Вот ритм, строфа, ведь это все понятно,
Пиши по правилам, и будет всем приятно.
И в грязь лицом меня, чтоб пал пред ними ниц.
А я… несу им розы из теплиц.
Одна в одну, как сестры близнецы,
На рынок ведрами их привезли "купцы"
Мои ж стихи - шиповник, куст колючий,
Бесформенный, невзрачный, но живучий.
Не так, как роза, ярко он цветет,
Но плод целебный людям отдает.
А плод его попробуй так сорвать,
Чтобы шипами руки не подрать…
И этот плод - тот, что добыт трудом,
Несут больным для исцеленья в дом.
